(О выставке Праски Витти «Возвращение к истокам»)

На меня упал луч света гения моего народа, и созданное мною – свет, отраженный от блестящего дарования его; когда в дерзости своих поисков я зайду так далеко, что стану сомневаться – я оглянусь на народное искусство, и ум мой станет ясным, лицо светлым.

Праски Витти

(Из книги Трифонова Г.Ф. «Автографы: времена

и судьбы». Чебоксары, 2007. С. 432)

Свою новую выставку «Возвращение к истокам», развернувшуюся на одну апрельскую неделю в Чувашском государственном художественном музее, заслуженный художник России, народный художник Чувашии Праски Витти собрал специально для Комиссии при Главе республики по Государственной премии в области литературы и искусства. Эту престижную премию присуждают мастерам за «произведения, отличающиеся новизной, получившие общественное признание и являющиеся крупным вкладом в развитие национальной культуры».

Среди картин, представленных в музее, многие мне хорошо знакомы. Не раз видела их в процессе создания в мастерской художника в высотном доме по Московскому проспекту в Чебоксарах и на городских выставках. Девушки в тухье с фигурками на лицах (если Нарспи и Сетнер – значит, горит сердце любовью; если ласточка – по песне «Куда летишь, ласточка, на ночь глядя?..»; если голова волка – «Чунра кашкӑр улать», волком воет душа), огненные колеса времени, подминающие под себя целые века и поколения, разрисованные яркими красками ноты и куплеты песен по углам полотен – эти волшебные сюжеты давно мне кажутся понятными и родными. А вот есть ли в них то, что можно считать «крупным вкладом в развитие национальной культуры», задумалась впервые.

«Я хотел нарисовать еще не отжившее, не все забытое в народных традициях: как народ собирался с родными за ритуальным столом, как пели, как танцевали, какую одежду носили. Потому что в те времена, когда эта цивилизация формировалась, не было у нас таких художников, которые могли это нарисовать», – объясняет своим зрителям Виталий Петрович. Яркие цвета и многочисленные архаические символы пришли в его живопись из старинных вышивок, рубленые знаки и геометрические узоры – из булгарских рун, космогонические метафоры и драматические персонажи – из народных сказок, легенд и мифов. Именно такими, как у Праски Витти, были, наверное, настоящие чувашские картины древних этнических мастеров, отражения которых и сейчас видны на надмогильных памятниках, в орнаментах и тамгах.

В цикле выставочных работ (их ровно 50) сам художник делает акцент на прочтении всей полноты чувашского мировидения, выраженного прежде всего в народной песне и чувашском народном костюме. В его картинах – история родного народа: трудовые и праздничные ритуалы, повседневные хлопоты, хороводы, игры. В серии картин о своей семье несколько сюжетов касаются военного времени: сам Виталий в детстве, проводы отца в армию, гибель отчима в танке, мать-медсестра на работе. Несколько сюжетов в серии фольклорных ценностей – это, скажем, «Песня моего дедушки» (ноты старинной песни), «Чӳклеме юрри» (Песня моления) и другие.

Целые пласты древнего наследия духовного богатства народа поднимает в своих картинах художник и ощущает в них опору для дальнейшего развития национального искусства. В реконструкции прошлого и несбывшегося он видит возвращение к живительным истокам, и, надо заметить, это очень продуктивная этнографическая линия в искусстве, востребованная современным зрителем, который охотлив до исторической экзотики. Но мою душу задели картины, где чувашская архаика причудливо смешивается с сегодняшними реалиями сквозь призму образа молодой женщины. Чувашская женщина в творчестве Праски Витти – символ здоровья, красоты и любви, она хранительница жизни. На одной картине чувашскую невесту освещает радуга, а с небес падает букет цветов. «Небеса благословляют чувашей за труд и терпение», – говорит художник. Другую из серии «женских» работ я назвала бы «Возвращение к себе», а если обозначить по стихам, то «Юхать юханшыв» (Течет река).

На заднем плане этой картины – голубая Волга (символ могучего родного края), перед ней слева – здание Чувашского театра оперы и балета (ибо вся наша жизнь – театр) и девушка с маской. Рядом – 18-этажный дом, в котором семья Виталия Петровича живет уже более 30 лет. Справа, кажется, колокольня Свято-Троицкого мужского монастыря на Заливе (разве могут чуваши шага ступить без Русской православной церкви?) и здание художественного училища, в котором Праски Витти учился на художника и часами стоял с мольбертом. В левом нижнем углу – распростертая волчица (волчица символизирует древнюю непокорную природу прародителей чувашского народа; по словам художника, «это сейчас мы лижем руки, как собаки»), в правом нижнем – лежащая на земле молодая чувашка в национальном платье (дух наших предков, а, может, намек на то, что свою национальную культуру мы бросили под ноги). Слева наверху на темном небе – девушка на луне (по лунной дорожке покинувшая земной мир, спасаясь от злых сил), а справа, рядом с православной колокольней – кровавые волны на Волге и бело-серый дым (отличная аллегория к христианизации края).

На переднем плане картины – фигура девушки в тухье и ама, со сжатыми губами и текущими черными слезами. На ее плечах – маленькие люди-чуваши, взявшиеся за руки в хороводе около своих зеленых дубрав. Смотрю на эту строгую девушку в белом платье, украшенном серебряными монетами и красной вышивкой, шагнувшую вперед от бетонных домов и асфальтовых дорог, и гадаю: кто же она? Чувашка, которая приехала в город из деревни учиться? Нет, она держится прямо и смело, как у себя дома – не приезжая. Городская чувашка? Едва ли, потому что национальный костюм сидит на ней как литой, как будто она его всегда носила и этот наряд ей не в тягость.

Зовут ее, скорее всего, полурусским-получувашским именем, как и меня. И, наверное, она толком не знает родного языка, потому что с младенчества чуваши вокруг, вкупе с родителями, говорили только по-русски. Не исключаю, что русские и еврейские одноклассники усмехались, случайно заметив в классном журнале около ее фамилии запись «чувашка». А может, она, как и я, поняла нужность чувашского языка, когда учительница по хору в музыкальной школе предложила спеть озорную песенку «Эпир лайӑх вӗренетпӗр»? И полюбила она чувашское в искусстве после того, как преподавательница родом из Алатыря научила ее играть на скрипке «Элегию» Филиппа Лукина?

Два четверостишия сопровождают сюжет. Первый куплет – о безвозвратной текучести жизни, второй – о залоге человеческого счастья.

Юхать юханшыв,

Юхмасть вӑл тӑвалла!

Иртет пирӗн ӗмӗр,

Килмест вӑл каялла.

 

Юратнӑ мӑшӑра тупма пӗлес пулать,

Тупма пӗлес пулать анчах мар.

Тупма пӗлес пулать пӑхма пӗлес пулать,

Унсӑрӑн тупса ҫухатан…

Естественно, в подлунном мире нет ничего вечного, но человек единственный в природе научился создавать то, что дает ему бессмертие – культуру. В картине Праски Витти, которую я назвала «Возвращение к себе», вижу очень важную истину: создать культуру – это полдела, главное – ее сохранить. Девушка, которая надевает древний национальный костюм в городе, заставленном высотными домами, театрами, церквями и другими достижениями урбанизированной цивилизации, и подставляет плечи исчезающей традиционной общинной культуре, должна стать отражением многих городских чувашек, которые, воспитываясь в маргинальной среде, никак не могут нащупать в сознании и жизненной стезе твердую почву. Если в жилах течет чувашская кровь, и тебя научили петь чувашские песни, танцевать чувашские танцы, вышивать чувашские узоры, понимать чувашские мифы и символы – сделай шаг вперед, встань на большую дорогу и открой миру свою культуру. И не надо сбегать на луну или безымянно ложиться в землю, прятаться за церковью или превращаться в забитую волчицу! Такие бодрые мысли вызывает во мне творчество Праски Витти.

На презентации видеофильма о своем творчестве Виталий Петрович как-то обронил, что он художник умирающего народа, которого надо спасать. Своим творчеством он проделал огромный шаг, чтобы пробудить самосознание многих и многих. Картины Праски Витти вдыхают жизнь в увядшую душу древнейшего чувашского народа, вселяют уважение к своим истокам и корням, будят любовь к родным мотивам и краскам. Тому, кто познал стиль художника изображать суть и смысл жизни, раскрывается высокая философская энергия народной мудрости. Эту энергию и силу, которая заставляет чувашей распрямить спину и идти к счастью наравне с другими, я бы и назвала «крупным вкладом в развитие национальной культуры». Сожаление вызывает то, что нет у наших художников возможности содержать свои мастерские-галереи и выставляться в районах и поселках, чтобы быть в прямом диалоге с широкими массами.

Праски Витти – художник исключительно талантливый, оригинальный, узнаваемый в мире. Его любят за границей, его картины запрашивают ведущие музеи Европы. Он выставлялся во многих городах мира и много раз завоевывал первые места на международных выставках в Венгрии, Испании, Турции, России. В Чувашии в 1993 году за монументальные работы Праски Витти получил премию имени архитектора Петра Егорова. Кроме того, он хороший писатель: его книга автобиографических размышлений о жизни и искусстве «Воспоминания» читается с большим интересом. А еще Виталий Петрович очень трудолюбивый и скромный, честный и принципиальный. Каснӑ-лартнӑ хастар чӑн чӑваш! Такие качества в человеке ценятся очень высоко.

За пятилетний самоотверженный труд по созданию живописной этнологической серии «Возвращение к истокам», за неповторимый талант и преданность родному народу Виталий Петрович Петров (Праски Витти) непременно и без сомнения заслуживает присуждения Государственной премии Чувашской Республики в области литературы и искусства. Неужели у себя на родине по достоинству не оценим его жизненный и творческий подвиг?